Спортивные летописцы вспоминали, как прощальные матчи всегда были праздником футбола — театром, где счет отходил на второй план, уступая место зрелищности и красоте игры. Однако футбольные хроники 1978 года сохранили совсем иную историю: на глазах у 55 000 преданных болельщиков «Аякса» немецкие гости, словно забыв о традициях, нанесли хозяевам сокрушительное поражение со счетом 8:0.
Спортивные обозреватели писали о том, как Амстердам в ноябре 1978 года жил в особом предвкушении. Йохан Кройф, этот архитектор тотального футбола, объявил о завершении карьеры, и «Аякс», как отмечала пресса, готовил вечер, который должен был стать незабываемым. Олимпийский стадион, эта жемчужина голландской столицы, готовился принять 55 000 зрителей, жаждущих проститься со своим кумиром.
Футбольные издания рассказывали, как билеты разлетелись за считанные часы, а черный рынок переживал настоящий бум. «Болельщики превзошли сами себя в искусстве создания баннеров, — писали журналисты, — некоторые из которых стали настоящими картинами, иллюстрирующими легендарные моменты карьеры Кройфа: «невозможный гол» в ворота «Атлетико Мадрид», знаменитый «разворот Кройфа», оставивший в недоумении шведских защитников, три consecutive победы в Кубке чемпионов».
Спортивные хроникеры отмечали, как местные радиостанции непрерывно транслировали интервью и воспоминания, а газеты посвящали событию целые развороты. «Все говорили о предстоящем футбольном спектакле, — вспоминали очевидцы, — о представлении, которое позволит маэстро попрощаться со своей публикой теми самыми финтами, что сделали его легендой». В барах Амстердама, по свидетельствам современников, не утихали дискуссии о том, какими последними футбольными чудесами порадует их Йохан.
Продолжая летопись того вечера, спортивные журналисты отмечали: никто, абсолютно никто не мог предвидеть, что этот праздничный вечер войдет в историю европейского футбола как один из самых противоречивых эпизодов. «Атмосфера карнавала, царившая на улицах города, — писали очевидцы, — должна была столкнуться с куда более горькой реальностью». Футбольные хроникеры подчеркивали этот удивительный контраст между праздничным настроением, витавшим в воздухе Амстердама, и тем, что готовила футбольная судьба в своем неумолимом сценарии.
Нежеланный гость
Спортивные хроники отмечали, что «Бавария» была выбрана для прощального матча Кройфа не случайно. «Эта команда, — писали немецкие издания, — стала второй великой европейской династией 70-х, подхватившей континентальную корону у «Аякса»». Однако футбольные обозреватели подчеркивали, как прибытие немецкой команды в Амстердам сопровождалось странными предзнаменованиями.
Очевидцы рассказывали о том, как в коридорах гостевой раздевалки четверо ветеранов вели между собой таинственный разговор. «Это были Пауль Брайтнер, бунтарь с маоистским прошлым, харизматичный вратарь Зепп Майер, беспощадный бомбардир Герд Мюллер и югослав Бранко Облак», — вспоминали современники. Спортивные журналисты отмечали, что их послание молодым товарищам по команде было недвусмысленным: этот матч не станет простым выставочным представлением.
Футбольные летописцы особо выделяли фигуру Брайтнера, который, казалось, был одержим неуместным боевым духом. «Недавно вернувшийся в «Баварию» после выступлений за «Реал Мадрид» и «Айнтрахт Брауншвейг», — писала европейская пресса, — он нес в себе груз противоречий: бывший революционер, обратившийся к роскоши, прирожденный полемист, вечно искавший конфликта». Спортивные обозреватели напоминали, что сама «Бавария» переживала непростые времена в Бундеслиге, разочаровывая результатами в последних сезонах. «Возможно, — предполагали аналитики, — в этом «товарищеском» матче они видели шанс подтвердить свое величие».
Футбольные хроникеры свидетельствовали: напряжение ощущалось уже во время разминки. «Пока игроки «Аякса» легко жонглировали мячом, — писали очевидцы, — немцы готовились так, словно им предстоял финал Кубка европейских чемпионов».
Идеальный шторм
Спортивные хроникеры вспоминали, как первая минута матча стала настоящим ударом для 55 000 зрителей. «Казалось бы безобидный длинный удар Майера, — писали очевидцы, — из-за предательского отскока превратился в идеальную возможность для Герда Мюллера сделать то, что он умел лучше всего – забивать». Футбольные издания отмечали, как «бомбардир нации» не заставил себя упрашивать, поразив ворота «Аякса» с той хладнокровностью, что сделала его легендой.
Молодой Руд Кайзер, действовавший на левом фланге «Аякса», делился с журналистами горькими воспоминаниями: «У нас был простой и четкий план: каждый мяч должен был проходить через Йохана, мы хотели, чтобы он в последний раз блистал перед своей публикой. Но вместо этого мы оказались лицом к лицу с одиннадцатью воинами, готовыми к битве».
Спортивные обозреватели подчеркивали, как «Бавария» прессинговала с неуместной для праздничного матча интенсивностью. «Каждый подкат был на грани фола, каждая верховая дуэль превращалась в настоящее сражение», — отмечала пресса. Футбольные аналитики описывали, как немцы методично удваивали опеку Кройфа, не позволяя ему получать мяч в излюбленных зонах. Праздничная атмосфера на стадионе, по свидетельствам очевидцев, начала сменяться тревогой.
Даже ветераны «Аякса», как писали спортивные журналисты, не могли осознать происходящее. «Казалось, — отмечали комментаторы, — будто «Бавария» решила превратить праздник в демонстрацию силы». Футбольные хроникеры вспоминали, как первый тайм завершился со счетом 2:0, но худшее, по их словам, было еще впереди.
Унижение
Спортивные летописцы вспоминали, как второй тайм превратился для «Аякса» в кошмар наяву. «Бавария», по свидетельствам очевидцев, словно идеально смазанный механизм, начала методично взламывать оборону с хирургической точностью. «Брайтнер, получивший свободу перемещений от защиты до средней линии, казалось, был повсюду, — писали футбольные обозреватели, — а Румменигге своей сокрушительной скоростью раз за разом разрывал голландскую оборону».
Спортивные хроники отмечали, как голы стали залетать в ворота хозяев с пугающей регулярностью. «Третий мяч, — рассказывали журналисты, — влетел в сетку спустя всего две минуты после перерыва, когда Брайтнер подхватил неудачный вынос Схрайверса». Футбольные издания особо выделяли четвертый гол, называя его шедевром командного взаимодействия: «Череда передач, увенчанная пяткой от Мартина Йола на Дюрнбергера, который вывел Румменигге на удар, достойный футбольной антологии».
Очевидцы описывали, как «Аякс» превратился в команду призраков. «Средняя линия полностью растворилась, — констатировала пресса, — а оборона допускала ошибки, недостойные даже начинающих футболистов». Спортивные обозреватели рассказывали, как при каждой атаке «Баварии» стадион замирал, предчувствуя очередной гол. И он неизменно случался.
Футбольные хроникеры запечатлели, как хет-трики Брайтнера и Румменигге установили финальный счет 8:0 – результат, который до сих пор остается самым крупным домашним поражением в истории «Аякса». «Публика, — писали журналисты, — пройдя путь от шока до ярости, начала бросать на поле посторонние предметы». Спортивные издания подвели горький итог: прощальный праздник Кройфа превратился в историческое унижение.
Причины мести
Спортивные аналитики отмечали, что за этой беспрецедентной демонстрацией силы скрывались сложные, многослойные мотивы. «Игроки «Баварии», — писали футбольные издания, — жаловались на холодный и непрофессиональный прием: никто не встретил их в аэропорту Схипхол, разместили в отеле второго класса, повсюду чувствовалось общее неуважение».
Однако футбольные хроникеры подчеркивали, что причины лежали глубже. «Брайтнер сообщил о нацистских оскорблениях с трибун, — рассказывали журналисты, — что разбудило еще свежие исторические раны». Спортивные обозреватели напоминали: всего двенадцать лет назад Амстердам стал ареной жестоких антинемецких протестов во время свадьбы принцессы Беатрис с немецким дворянином, состоявшим в гитлерюгенде.
Футбольные историки отмечали важную роль спортивной мести. «В 1973 году «Аякс» унизил «Баварию» звонким счетом 4:0, — писала спортивная пресса, — поражение, которое баварцы так и не смогли переварить». По свидетельствам Курта Нидермайера, данным годы спустя, ветераны команды «все еще хранили тот эпизод в памяти».
Спортивные летописцы подчеркивали, что «Бавария» 70-х была командой, сделавшей беспощадный профессионализм своей визитной карточкой. «Как отмечал футбольный историк Ули Хессе, — писали обозреватели, — в клубе существовала «безжалостно профессиональная атмосфера», где даже к товарищеским матчам подходили с максимальной серьезностью».
Молчание маэстро
Спортивные хроникеры отмечали, как истинный герой вечера, Йохан Кройф, встретил унижение с достоинством, делавшим всю ситуацию еще более сюрреалистичной. «В то время как Олимпийский стадион превращался в театр гнева и разочарования, — писали очевидцы, — с трибун летели подушки и другие предметы, а голландский маэстро сохранял внешнее спокойствие, говорившее больше тысячи слов».
Футбольные журналисты описывали кадры из раздевалки: Кройф с сигаретой между пальцами методично раскладывал прощальные подарки под вымпелом «Баварии», который, казалось, насмехался над ним, гордо перечисляя баварские триумфы. «Его лицо было непроницаемой маской, — отмечала пресса, — но те, кто хорошо его знал, могли прочитать в его глазах смесь разочарования и сдерживаемого гнева».
Спортивные обозреватели рассказывали, как на протяжении всего вечера Кройф пытался озарить игру своим талантом. «Удар головой в перекладину, несколько нереализованных передач, пара фирменных дриблингов, — перечисляли очевидцы. — Но «Бавария» методично душила каждую его инициативу, плотно опекая и удваивая прессинг всякий раз, когда мяч оказывался у него».
Футбольные летописцы отмечали, что лишь годы спустя Кройф нарушил молчание об этом вечере лаконичной, но полной смысла фразой: «Это было не очень приятно. Если встречу их снова, я с ними разберусь». «Обещание мести, которому не суждено было сбыться, — писали журналисты, — но которое раскрывало, насколько глубоко то унижение оставило след в его душе».
Семена соперничества
Спортивные хроникеры отмечали, как тот холодный ноябрьский вечер 1978 года посеял семена одного из самых жарких противостояний в европейском футболе. «Немцы, — писали футбольные обозреватели, — в тот момент больше сосредоточенные на соперничестве с Австрией после вылета с ЧМ-78, не осознавали в полной мере, что в душах голландцев зрело глубокое негодование».
Футбольные издания подчеркивали: счет 8:0 стал больше, чем просто результатом – он стал катализатором скрытого напряжения между двумя футбольными культурами. «Последствия, — отмечали журналисты, — проявились в последующие годы самым неожиданным образом». Спортивные летописцы вспоминали, как при попытке «Баварии» подписать молодой талант Франка Райкарда они столкнулись с непреодолимой стеной: тесть Кройфа, также являвшийся агентом Райкарда, заблокировал переговоры, напомнив именно о том проклятом вечере.
Футбольные историки рассказывали, как соперничество между Германией и Голландией окончательно вспыхнуло в 80-х, породив эпизоды, вошедшие в историю футбола: «Роналд Куман, вытирающий немецкой футболкой после победы на Евро-88, плевок Райкарда в Фёллера на ЧМ-90», — перечисляли спортивные обозреватели.
Тридцать лет спустя, как отмечала пресса, Карл-Хайнц Румменигге почувствовал необходимость публично извиниться за тот счет 8:0, но Курт Нидермайер раскрыл, что эти извинения были скорее дипломатическим жестом, чем искренним раскаянием: «Мы забыли обо всем, как только покинули стадион». «Но голландцы, — подчеркивали футбольные журналисты, — тот разгром не забыли никогда».
Спортивные хроникеры отмечали иронию судьбы: тот матч даже не стал настоящим прощанием Кройфа. «Подобно великому актеру, не устоявшему перед зовом сцены, — писали они, — голландский маэстро вернулся на поля еще на три года: два с «Аяксом» и один, словно в насмешку судьбы, с «Фейеноордом»». Однако, как свидетельствовали очевидцы, ни одно из этих последующих выступлений не смогло стереть горький привкус той ноябрьской ночи.